Мир застлала горючая мгла. Я моргнул. Бережно, боясь доставить боль, понес Соню к выходу. Осторожно поднялся по лестнице, побрел по коридору. Рядом шел Вадим. Помогал, поддерживал. И молчал. Любые слова излишни.

«Храмовцы» умчались вперед, расчищали дорогу. Я слышал крики, удары и бешеную стрельбу. Сломленные духом Посвященные разбегались, сопротивлялись лишь единицы. Но таких бойцы уничтожали быстро и безжалостно. Спустя минуту вернулись лишь двое. Один прижимал руку к ране на животе, пошатывался. Тускло улыбнулся, сплюнул кровью и кивнул – путь свободен.

Коридоры застилала дымовая завеса. То тут, то там трещало пламя. Стены содрогались. С потолка сыпалась пыль и штукатурка. Где-то вдалеке раздавался грохот обвалов, стон перекрытий. Вызванные мной из неведомых глубин алые щупальца разрушали дом. Скоро от особняка останется лишь груда камней.

Повсюду трупы, кровь, обломки. По особняку, словно смерч прошелся. Не верилось, что это был я. Действие зелья закончилось, рассудок вернулся. Остатки красного тумана еще бурлили в жилах. Давали силу, заживляли раны. Но дикий зверь ушел на дно подсознания, спрятался во тьме.

Я аккуратно переступал, огибал пламя. Старался нести плавно и бережно. Соня прижималась к груди, дрожала как маленькая птичка. Тельце легкое, невесомое. Я мягко обнимал, шептал что-то успокаивающее и теплое. Стискивал зубы, изо всех сил сдерживал рыдания. Но злые слезы все равно бежали по щекам, застилали взор. В груди выла и рычала ледяная вьюга. До щенячьего визга хотелось просто подохнуть. Злость и отчаяние терзали душу. Боль выжигала разум. Но я держался. В мозгу билось: « Вынести. Спасти… И будь что будет».

В холле у лестницы немного замешкался. В лицо ударил порыв ледяного ветра, развеял дымовую завесу. Открылась картина жутких разрушений, горы изорванных в клочья трупов, целые реки крови. Я ощутил затылком пристальный холодный взгляд. По спине побежали мурашки, сердце трепыхнулось. Пришло понимание – тут. Я развернулся, посмотрел наверх.

Он стоял на площадке между первым и вторым этажом. Высокий и худощавый, очень бледный. Волосы полностью седые, глаза – ужасные белые бельма. Одежда изорвана, на теле столько же крови, сколько на мне. Но лик озарен белым сиянием, между пальцами проскакивали мелкие молнии. От врага веяло холодной силой, нешуточной угрозой.

Взор седого прошелся по молодым магам, выжившим «храмовцам» и прикипел ко мне. Губы изогнулись в жестокой красноречивой усмешке. Алый туман вновь колыхнулся в груди. За спиной ахнули. Я не оборачивался, но знал – ребята застыли, боясь пошевелиться.

– Саш, что случилось? – шепнула Соня.

– Все хорошо, милая, – ответил я. – Вадь, возьми.

– Саня! – с беспокойством воскликнул друг.

– Я знаю, что делаю, – спокойно произнес я. – Идите, сейчас догоню.

Осторожно передал девушку Вадиму, мотнул головой – уходите. Друг посмотрел пристально и серьезно. В глазах блеснуло понимание. Ученик волхва развернулся, пошел к выходу. За ним потянулись маги. Настороженно оглядывались на меня и человека на лестнице. Втягивали головы в плечи, торопились. Быстро выскользнули наружу, растворились во тьме. Я проводил взглядом. Откашлялся и повернулся к врагу.

– Вновь встретились, Александр, – проскрипел человек, медленно спустился на ступеньку ниже. – Я знал, что придешь. Правда, не предполагал, что с таким шумом.

На губах играла вполне дружелюбная усмешка. Бледное лицо лучилось доброжелательством и спокойным участием. Но на фоне остального… Человека окружала плотная аура, свитая из белого сияния, воздушных потоков и мелких молний. В блеклых глазах сверкали искорки чистого пламени. Маг полон Силы, залит под завязку.

Я всмотрелся в такое знакомое лицо, отметил: а ведь изрядно помолодел, лет эдак на пятнадцать. Помню тридцатипятилетним мужчиной. А теперь предо мной двадцатилетний.

– Ярополк? – прохрипел я.

– Гвион, – хохотнул маг. – Так зовут на самом деле.

– Очень приятно, – съязвил я.

Сжал кулаки, невольно подогнул колени. Ярость вновь толкнулась в груди, объяла сердце жарким огнем. Старейшина заметил движение, улыбнулся шире.

– Не советую, Александр. Тебе не победить, – проскрипел враг. – Даже Кровь Перуна не поможет в этом поединке. Я убью тебя. Догоню твоих незадачливых друзей и верну обратно.

Маг спустился еще на пару ступенек. Дохнуло холодом, щеки усыпало мелкими водяными каплями. Я не пошевелился, следил за врагом. Мысли метались под черепом, судорожно искали выход. Но не находили. Я ослаб, а Старейшина пылает как факел. Проиграл?.. Нет.

Мое молчание позабавило чародея. Гвион засмеялся, качнул головой.

– Должен признаться ты хороший враг, Козерог. Неугомонный, упрямый. Но глупый. А глупые всегда проигрывают. Будет по-моему.

– Зачем? – коротко спросил я.

– Как же? – хмыкнул маг, приподнял брови. – Благо человечества, естественно. Я поведу народы к светлому будущему, создам идеальное общество. И никто не помешает. Мои собратья поплатились за забывчивость. Слишком погрязли в мелких распрях, рутинной работе. Тлели, тянули лямку. Их устраивал порядок, шаткое равновесие в мире. А меня нет. Люди станут великими. Достигнут звезд. Изучат мироздание. Я дам им хорошее будущее. Даже твоя Россия сольется со иными народами. Войны прекратятся. Настанет вечный мир!

– И будешь править ты? – пробормотал я отстраненно, пошарил взглядом по усыпанному обломками полу.

– Естественно, – заулыбался Старейшина. – Это будет моя награда за труд.

– Вынужден тебя огорчить, – медленно произнес я. – Не будет твоего будущего. И русские останутся русскими. Мы пойдем туда, куда захотим.

– Это еще почему? – улыбнулся Гвион.

– Я тебя убью, – ответил я.

Наклонился, подобрал с пола большой револьвер. Взвесил в руке, провел рукой по гладкому металлу, крепко сжал рифленую рукоять. Оружие тяжелое и холодное. Сразу ощущалось – эта вещь несет смерть.

– Застрелишь? – расхохотался Старейшина. – Глупец! Я впитал Силу одиннадцати. Пуля просто пощекочет.

Невдалеке жарко трещало пламя, дым стелился под потолком. Слышались скрипы, грохот. Каменные блоки дрожали, из стыков бил щебень. Особняк рушился прямо на глазах. Но это мало волновало. Внешние ощущения притупились. Я чувствовал вяжущую усталость, боль в теле и окровавленной душе. Голова кружилась, меня поташнивало. Дышать трудно, дым забивал ноздри. Во рту отвратительный солоноватый привкус крови и гари.

Я улыбнулся с усилием, поднял взор на врага. Гвион смотрел с презрением и превосходством. Вокруг головы и плеч врага ярко сверкал белый ореол. Силы столько, что не умещалась в теле.

Глубоко вздохнув, я вскинул пистолет и прицелился в Старейшину. Улыбка на губах Гвиона стала шире. Пренебрежительная, веселая… Я щелкнул предохранителем, погладил пальцем курок. Стрелки призрачных часов, что появились в разуме после посещения Храма, передвинулись на последнее деление. «Пора», – понял я. Руку дернуло, ствол изрыгнул пламя и свинец.

Облачко порохового дыма развеялось. Гвион по-прежнему стоял на лестнице, покачивался. Во лбу всемогущего и хитроумного Старейшины зияла круглая дыра. По стене позади мага стекала кровь, сползали ошметки мозгов. Презрительная ухмылка умерла на губах. Белое сияние мигнуло и потухло.

Враг пошатнулся, медленно завалился вперед и с грохотом покатился по лестнице. Я остановил тело ногой, заглянул в бледные буркала глаз.

– Вот и закончилось время Зодиака, духи ушли с Земли. А ты не знал… – пробормотал я устало. – Достали вы. Благо человечества, Сила, власть. Да идите в ж… хм… к черту. Мы, русские, будем жить, как хотим. И ни одна басурманская свинья не ступит на нашу землю.

Прицелившись в глаз, я нажал на курок. Еще и еще… Ствол подпрыгивал, руку дергало. Короткое злое пламя рассекало сумрак. Я давил до тех пор, пока грохот не сменился сухим бессильным щелканьем. Дым снесло сквозняком. Голова врага превратилась в месиво костей, мозга и крови, обрывков седых волос. Я отбросил пистолет. Развернулся и, не оглядываясь, пошел к выходу.