— Ну и что за беда? Ведь в фазу внедряется только дубликат моей матрицы, а сам-то я нахожусь здесь…

— Только в виде матрицы в компьютере. Понимаешь, если оставить твое сознание в этом теле, то при возвращений с задания происходит накладка матриц, а это, я уже говорила, приводит к противоречиям в сознании. Порой на их устранение уходит много времени, а хроноагент, во-первых, должен сразу отчитаться о задании и, во-вторых, быть готовым к следующему. Не так уж и много у нас хроноагентов, чтобы давать каждому после задания достаточно времени на адаптацию.

— Ты хочешь сказать, что, когда я ухожу на задание, это тело лишено сознания, его мозг чистый?

— Совершенно верно. Это тело дано тебе как бы напрокат. Более того, по возвращении твоя матрица может быть записана в совсем другое тело, взятое из “запасника”… Такое, увы, случается. — Лена тяжело вздыхает.

— Веселое дело!

— А что ты, собственно, расстраиваешься? Что в этом ужасного? Наоборот, в этом есть свои преимущества. Во-первых — разнообразие, во-вторых… ну, к примеру, сколько, по-твоему, лет Магистру?

— Тридцать пять—сорок.

— Семьдесят два! Хроноагенты в Монастыре никогда не выглядят старше сорока-пятидесяти. Их матрицы не вселяют в старческие тела, так как они должны постоянно тренироваться и поддерживать хорошую физическую форму. Поэтому хроноагенты практически бессмертны… Самому старому хроноагенту — Магу Бета-двадцать восемь — сейчас двести четыре реальных года, а биологически — сорок два…

— Так, значит, после каждого задания я могу оказаться в другом теле?

— Не обязательно, но возможно. И что тебя волнует?

— Да ничего, кроме одного. Нужен ли я буду тебе в новом обличье?

— Глупый! Я что, полюбила тебя за внешние данные? Да таких “суперменов” в Монастыре сачком не переловишь! А ты меня — за фигуру и прочие прелести, которые я тебе так откровенно демонстрировала? Вот так-то, милый, молчи, раз нечего сказать. Здесь только хроноагенты, и то по необходимости, живут всегда в молодых телах. А аналитики, научно-технические работники, они к своим телам, в которых живут десятилетиями, привыкают настолько, что не хотят их менять и не замечают возрастных изменений.

— Но они могут “переписаться” в другое? Или “бессмертие” — привилегия хроноагентов?

— Пожалуйста. В любое время. Особенно тогда, когда их тело-носитель начинают одолевать старческие болезни, которые мешают работе. А к бессмертию как таковому никто не стремится. Это же очень утомительно. Маг Бета-двадцать восемь не раз говорил мне, что только непочатый край незавершенных операций удерживает его от ухода на вечный покой. Так он устал. Не физически, а морально. Представь себе, какой объем информации, эмоций, стрессов прошел через него за время работы во многих фазах. А ведь ничто не остается без последствий. Я увлеклась, но вижу, что тебя еще что-то беспокоит?

— Да. А где первоначальные хозяева этих тел, в которых мы находимся?

— Нигде. Их просто никогда не было. Эти тела — искусственные… Ну-ну! Не кривись! Ты не понял. Искусственные — это не значит синтетические. Хотя здесь могут и это. Берется яйцеклетка, сперматозоид, яйцеклетка оплодотворяется и помещается в инкубатор. Генные инженеры производят необходимые воздействия, в результате плод развивается в ребенка, а ребенок вырастает во взрослого человека. Причем рост его и развитие искусственно ускоряются и занимают всего четыре-пять лет. Мозг тела-носителя до внедрения матрицы хозяина остается чистым, в нем — только самые необходимые рефлексы, которые внедряются при развитии…

— Значит, я сейчас нахожусь в теле идиота…

— Ох, Времечко! Ты невыносим. Ну почему ты не можешь смотреть на эти тела как на одежду, как на временную оболочку для твоей сущности?

— Я постараюсь привыкнуть.

— Да уж, постарайся, милый. Кстати, ты не стал испытывать ко мне отвращения, узнав, что мое тело искусственное?

— Кажется, нет.

— Проверим. Поцелуй меня здесь… и здесь… и здесь… вот так… хорошо, милый… Кстати, если эти ночи не пройдут для меня бесследно, я сдам свою яйцеклетку в инкубатор, у нас должно получиться прекрасное чадо!

— А почему бы его не родить естественным путем?

— Милый мой! Ребенку, чтобы он вырос полноценным человеком, нужны отец и мать. А много внимания сможет уделить своему ребенку хроноагент, который постоянно и в мыслях, и реально живет в других фазах?

— Но я еще не решил, стану ли я хроноагентом или нет. Я знаю, что у меня нет обратного пути, но…

— Никаких “но”! — Мягкие жемчужно-голубые глаза вспыхивают молниями, Лена вскакивает на ноги и продолжает с видом разгневанной богини: — Выбирай: или быть хроноагентом и быть со мной, или… Короче, или я, или спокойная жизнь!

Я даже пугаюсь, слишком уж резкий и неожиданный этот переход от состояния мурлыкающей кошки к облику разъяренной тигрицы. Ну, уж с ней-то спокойной жизни точно не будет.

— Леночка, не выдвигай ультиматумов! У нас в запасе еще целых два дня и три ночи…

Я подозревал, что Лена — импульсивная натура, но не догадывался, насколько резко у нее это выражено. Переход от делового разговора к гневу был неожиданным. Еще более неожиданным для меня и резким стал переход от гнева к нежности.

— Хорошо бы так, милый. Но, насколько я знаю Магистра, он уже сейчас жалеет, что дал нам пять суток… Да ну его, будем жить, как будто у нас не двое суток впереди, а целых два года… Иди ко мне и целуй меня… Так… прекрасно…

К сожалению, Лена как в воду глядела.

Глава 7

Рано утром Лена “творит” спиннинг и тащит меня ловить рыбу. Она оказалась права: рыба в озере не только водится, но и водится в изобилии. Уже через десять минут я одну за другой вытаскиваю двух щучек.

Лена приходит в восторг и начинает перечислять, какие блюда можно из этих щук приготовить. Я еще раньше понял, что моя подруга неравнодушна к хорошей кухне, а теперь до меня доходит, что она — просто гурман. Тут меня черт тянет за язык сказать ей, что я не только знаю одно блюдо, неизвестное ей, но и могу его приготовить, а именно: рыбу, запеченную в углях. Глаза Лены загораются неестественным блеском, и она тут же отправляет меня осуществлять этот замысел, напутствуя:

— Даю тебе на это один час, а я пока сплаваю вон туда, за лилиями. Смотри, если испортишь рыбу, я тебя съем вместо нее!

Пока я ищу бумагу, пока заказываю по линии доставки соль и специи, пока закладываю рыбу в угли камина и жду, проходит почти час. Вскоре бумага высыхает, начинает обугливаться, и по комнате распространяется ни с чем не сравнимый аромат. Я уже предвкушаю, как меня похвалят, и сочиняю небрежные ответы на комплименты в адрес моих кулинарных талантов, но внезапно все это прерывается сигналом вызова.

Включаю блок связи, и на экране возникает Магистр.

— Привет, Андрэ! Как чувствуешь себя? Отдохнул?

— Твоими молитвами, — бурчу я, припоминая то, что вчера вечером говорила Лена.

— Очень хорошо, — продолжает Магистр, не замечая моего недружелюбия, — рад за тебя. А где Элен?

— Представления не имею, — вру я с самым невинным видом.

— Странно, ее ответчик сообщил мне, что она — у тебя…

— Ну да, она заходила ко мне вчера, мы поговорили, и она ушла, а куда — не сказала, наверное…

— Наверное, она уходила за цветами, — подхватывает Магистр. — Где ты взяла такие великолепные лилии?

Я оборачиваюсь и краснею. Сзади стоит Лена с охапкой лилий в руках и с венком на голове, все в той же своей откровенно прозрачной накидке.

— Привет, Магистр, — улыбается моя подруга, нисколько не смутившись. — Что тебе надо?

— Вас обоих, и срочно.

— “Схлопку” на тебя. Магистр! Дай хоть позавтракать. Андрей приготовил запеченных щук — пальчики оближешь! Чуешь, какой аромат идет?