Факелом, принесённым с собой, Лем зажигает масляные светильники. Нашим глазам предстаёт полусферическое помещение около шести метров в диаметре и примерно такой же высоты. Дым от светильников и факела вытягивается через отверстие в потолке. Слева от входа в стене имеется овальное отверстие полметра на сорок сантиметров.

—Здесь мы заночуем, — говорит Лем. — Я договорился, что нам дадут ужин. Брат Сергей, брат Анатолий, помогите мне принести еду.

—Погоди, Лем, — останавливает его Лена. — А если нам по нужде приспичит? Куды бечь?

—Никуды. Вон, видите, дыра в полу. Туды и бегайте.

—Однако, — замечает Наташа, когда Лем с ребятами уходят, — жить здесь можно. Канализация есть, вентиляция какая-никакая тоже. Освещение, правда, подкачало. Атак ничего, сносно.

—В гробу бы я видел такое сносное существование, — ворчит Пётр. — Это — та же пещера, только слегка благоустроенная. Конечно, наверху, среди всех этих Проклятых да Заколдованных Мест и этих жутких мусорных свалок тоже не очень-то посуществуешь. Но человеку под землёй жить не пристало. Помните бомбоубежище? Чем здесь лучше? А даунтаун?

—Нужда, Петруша, и не в такие условия загонит, — говорит Лена. — Сюда собираются люди из селений, которые разорили оборотни. Жить здесь, согласна, не сладко. Но здесь они в большей безопасности, чем наверху.

—Вряд ли, — не соглашается Пётр. — Эти крысиные норы как раз для того и созданы, чтобы всех можно было взять оптом.

—Как раз здесь это будет хлопотно. Вооруженная стража, потайные выходы…

—Ага! — Пётр злорадно улыбается. — Ты слышала, что Фома рассказывал Лему? Соседний Замок оборотни взяли играючи. А когда его обитатели сунулись в потайной ход, их и там уже ждали. Никто не ушел. А из посёлка несколько человек всё-таки уцелели. Нет, Лена, я успокоюсь только тогда, когда мы выберемся на поверхность. Здесь я себя чувствую, как мышонок в мышеловке.

Пётр разбирает свой автомат и начинает его чистить. В самом деле, после боя со змеями мы еще не имели возможность привести оружие в порядок. Я присоединяюсь к Петру. Лена тоже присаживается рядом. Вскоре возвращается Лем с нашими товарищами. Они приносят хлеб, два котла и большой жбан. Хлеб, как я и предполагал, ячменный. В одном котле лежат большие куски обжаренного свиного мяса, в другом — горячая перловая каша с овощами. В жбане — пиво.

Прежде чем устроиться на ночлег, Лем вместе со мной спускается вниз и закрывает проход в нашу пещеру большим камнем, который очень хорошо подогнан к дверному проёму.

—Чтобы поднять его, надо крутить вот этот ворот, — объясняет Лем.

—А снаружи его можно открыть?

—Можно, если знать секрет. Я долго уговаривал старосту разместить нас именно в этом помещении. Но теперь можно спать спокойно. Нас никто не потревожит.

Глава 22

Ночью нас будит странный шум. В помещении темно, хотя я помню, что, укладываясь спать, мы один светильник оставили горящим.

—Что за шум? Кто погасил светильник?

—Тише! — отвечает мне в темноте Лем. — Оборотни пришли. Помяни их на ночь, и они тут как тут. А светильник я погасил, чтобы они нас не заметили.

По звуку голоса я определяю, что Лем стоит возле бойницы, выходящей в центральный зал. Подхожу к бойнице, и моим глазам предстаёт впечатляющее зрелище.

Центральный зал Замка освещен множеством факелов. По нему снуют люди в длинных черных плащах. Видимо, это и есть оборотни. Сколько их, определить не представляется возможным. Они группами постоянно исчезают в боковых проходах и выгоняют оттуда людей. Выгнав очередную партию, тут же уходят в другой проход. В зале царит невообразимый гомон. Крики, плач. Слов разобрать невозможно. Мешает страшная реверберация. Звуки отражаются от сводчатого потолка, накладываются друг на друга, и до нас доносится только не несущий никакой информации гул.

Постепенно картина проясняется. Оборотни выгоняют людей из пещер и выстраивают их вдоль стен в несколько рядов. В центре зала расположилась группа оборотней, которые никуда не бегают, только время от времени отдают какие-то распоряжения. Вооружены оборотни весьма разнообразно: винтовки, карабины, изредка автоматы и даже охотничьи ружья. Но есть и кое-что общее. Практически у каждого оборотня на поясе висит топор. Длинная рукоятка и широкое лезвие. Такими топорами пользуются мясники и палачи.

Оборотни всё выгоняют и выгоняют людей из пещер, а в центре зала уже начинается какое-то движение. Один из оборотней присаживается на бочонок. Другие подгоняют к нему выстроенных вдоль стены людей. Люди подходят группами, по пять-шесть человек. Оборотень осматривает их, кое-кого о чем-то спрашивает, затем делает какие-то жесты и отдаёт команды. В соответствии с этими знаками и командами людей разделяют и разгоняют в разные стороны. Теперь они стоят группами ближе к главному входу в Замок.

Оборотень меняет позу и поворачивается лицом к нам. И тут я с трудом сдерживаюсь от возгласа удивления. Внизу, на бочонке, сидит Бетховен. Нет, не пёс, которого какой-то недоумок назвал именем великого мастера. Внизу сидит тот самый Людвиг ван Бетховен, с усталым и даже брезгливым выражением на лице небрежно машет рукой направо или налево, делает еще какие-то знаки. А оборотни отводят людей к одной или другой группе. С некоторыми Бетховен заговаривает. Чаще он задаёт короткий вопрос. В зависимости от ответа человека отводят в ту или иную группу. Чаще — в большую, что стоит у самого выхода. Реже — в малую, за спиной у Бетховена. В этой группе совсем мало народу, не более десятка. Есть еще одна группа, в неё отводят молодых женщин, девушек и даже девочек.

Я обратил внимание, что иногда Бетховен затевает долгий разговор. Он о чем-то расспрашивает. Результат разговора его, как правило, не удовлетворяет, и человека отводят либо в большую группу у выхода, либо в меньшую, где сосредоточены в основном пожилые люди, маленькие дети и увечные.

—Лена, — зову я, — ты лучше меня читаешь по губам. Попробуй определить, о чем он расспрашивает.

Лена несколько минут внимательно всматривается в Бетховена, потом усмехается и тихо говорит:

—Я так и думала. Он ищет нас. Многих слов я не поняла, но, в общем, он описывает нас довольно точно. Особенно тебя. Но, как я поняла, все утверждают, что никто нас не видел. Поэтому он сердится. И сердится не на шутку.

—Вот вам еще одно подтверждение, что в этой Фазе хозяйничают наши «прорабы». Откуда у этого оборотня такое точное описание наших примет? Ясно, отец Таканда постарался. Он держит своё слово. Погоня за нами далеко не закончилась. Уверен, что самое интересное…

То, что начинает твориться внизу, мешает мне закончить свою мысль. Шум усиливается до невообразимого предела. Два десятка оборотней, отстёгивая на ходу топоры, направляются к группе, в которой сосредоточены старики, дети и калеки. Они работают своим оружием мастерски, как профессиональные палачи. Или мясники. Последнее — точнее. Они не убивают свою жертву сразу, а расчленяют её. И не прекращают орудовать топором, пока не изрубят тело на куски, годные «для продажи». Только после этого палач приступает к следующей жертве.

—Ах сволочи! — слышу я сзади голос Петра. Одновременно клацает затвор автомата.

—Отставить! — бросаю я через плечо тихо, но твёрдо. — Разрядить оружие!

—Но, Андрей!.. — начинает было Анатолий.

—Толя, я тебе уже говорил, что мы здесь не для того, чтобы восстанавливать справедливость по нашим понятиям. И потом, мы этим беднягам уже ничем не поможем. Палачи просто спрячутся за своими жертвами, и мы своим огнём только облегчим им работу. Оружие будем применять только тогда, когда нам будет непосредственно угрожать опасность.

—Ах ты, старый моховик! — прерывает меня Лем. — Он мне еще вчера не понравился.